Ушел из жизни музыкант Дэвид Боуи (настоящее имя Дэвид Роберт Джонс). Он посвятил творчеству большую часть своей жизни и оставил глубокий след в музыке и мировосприятии своих поклонников. Предлагаем вспомнить, каким был Дэвид Боуи, по его собственным словам.
«Я упрямый «нигилист». Все эти слова на -ист и -изм так раздражают. Боюсь, это чисто британская черта. У нас традиционно неоднозначные взгляды на всякие социальные движения. Но там, где есть эта неоднозначность, общая картина всегда складывается несколько шизоидная. С одной стороны, радушное приятие всяческих проявлений эксцентричности, с другой — временами просто всеобъемлющее нежелание выделяться из толпы. Полная убежденность, что каждый индивидуум в праве сам распоряжаться своей свободой, и в то же время, — сокрушительная неспособность свершить старую добрую революцию, даже с Томом Пейном у руля».
«Я часто изменяю свое мнение. Сегодня не согласен с тем, что говорил вчера. Я ужасный лжец! Не могу понять, то ли я слишком часто меняю свое мнение, то ли я попросту вру. Скорее, верно первое утверждение. Люди часто повторяют мне мои же слова, и тогда приходится оправдываться. Невозможно придерживаться одного и того же мнения всю жизнь».
«Я держу магнитофон у себя в спальне. Как только приходит мысль, я наговариваю ее на пленку. У меня взгляды на жизнь двенадцатилетнего подростка. Именно в этом возрасте мой брат дал мне прочитать Керуака «На дороге». Я до сих пор нахожусь под влиянием этой книги».
«В молодости, начитавшись Керуака, я начал изучать буддизм. Я посещал тибетский институт буддизма и в итоге оказался вовлечен в организацию, помогающую беженцам из Индии. В этой стране люди мрут как мухи. Я почти стал монахом, но за две недели до посвящения плюнул на все, пошел в паб, напился и больше никогда не возвращался в это заведение».
[ads1]
«Я все еще аддиктивен… Просто теперь есть эта работа — возможность не задумываться слишком глубоко над собой и своей ситуацией. Я не особенно умею это делать. Иман может пообедать, обойдясь лишь одним бокалом вина. Я так не могу, поэтому я четырнадцать лет не пью».
«Я не знаю, помогли ли наркотики в моей работе. Я не согласен с теорией, что чтобы творить необходимо накуриться. Я думаю, что Low, Heroes и Scary Monsters — мои лучшие работы и все они сделаны без наркотиков»
«Очень сложно быть разрушителем морали в мире, где морали не осталось».
«Ты не можешь ни выиграть, ни проиграть, до тех пор, пока ты не участвуешь в гонках».
«У меня отсутствует чувство юмора — вот самое большое заблуждение относительно моей персоны. Наверное, когда-то я действительно выглядел серьезным. Но это только из-за того, что я тогда был очень стеснительным. Собственно, именно поэтому в свое время я так накинулся на наркотики. Когда ты под кокаином, ты болтаешь и улыбаешься за троих».
«Мне говорили, что это круто — влюбиться. Этот период моей жизни был очень странным. Я посвящал массу времени и отдавал кучу энергии своим партнерам. Они поступали так же. В итоге мы просто начали сжигать друг друга. И это любовь? То, что мы взваливаем груз наших личных ценностей на плечи любимого человека? Влюбленные напоминают мне два стоящих рядом пьедестала, причем каждый хочет быть пьедесталом для другого».
[ads1]
«Мне кажется, это ужасно оскорбительно, когда с женщинами обращаются как с движимым имуществом и принимают их за приложение к мужчине. Невозможно представить такую задачу, с которой женщина не могла бы справиться наравне с мужчиной, а иногда и лучше, чем он. Ну, за исключением тех случаев, когда требуется грубая сила. Но и тут умная женщина всегда сможет найти того, кто решит проблему. В данном случае, мужчину».
«Я бы мог выжить в джунглях и мне приходится бриться каждый день. Подхожу? Мне кажется, что если кто-то считает себя мачо, то это говорит о том, что он не совсем уверен в себе».
«Отзывам критиков я предпочитаю отзывы детей, поскольку последние не являются профессионалами по части высказывания собственного мнения. Не воспринимаю критиков вообще. Интеллектуалы, они не владеют уличным сленгом. Я посещал обычную школу, куда ходили дети из семей со средним достатком, но происхожу из рабочего класса».
«Средства массовой информации — это наше спасение или наша смерть. Я думаю, что все-таки спасение. При помощи СМИ можно объединить всех людей в одно целое. По-другому этого не сделать».
«Я был одним из первых, кто узнал о Чернобыле — за пределами России, конечно. Мы тогда записывали альбом в Швейцарии. Был приятный апрельский вечер, и все вывалили на лужайку перед студией. Перед нами были Альпы и озеро, и тут наш звукорежиссер, который остался в студии и слушал радио, закричал: «В России творится какой-то пи**ец!» Выяснилось, что он поймал какую-то швейцарскую радиостанцию, а те, в свою очередь, поймали какую-то норвежскую волну. Норвежцы пытались до кого-нибудь докричаться. Они рассказывали, что со стороны России движутся огромные облака, и это не просто дождевые тучи. Собственно, это было первое известие о Чернобыле. Я позвонил знакомому журналисту в Лондон, но он не слышал ни о чем подобном — Чернобыль попал в главные новости лишь через несколько часов. Я помню, что это было очень странное чувство: осознавать, что ты один из немногих, кто знает о том, какая угроза повисла над планетой».
В материале использованы цитаты из интервью Боуи для журналов Rolling Stone, Esquire, Q, Bast.
По-моему, он сейчас красивее, чем в молодости 🙂 И всегда поучительно узнать мнение того, кто чего-то добился — и долго работает в одной сфере. Спасибо за возможность познакомится с Боуи 🙂